Tag Archives: воспоминания
Рюрик Ивнев: «Первая встреча с Валерием Брюсовым»

Не знаю, было ли это случайно или по установившемуся обычаю в его доме, но я очутился в кабинете Брюсова. Такого густого табачного дыма я не видел за все восемнадцать лет моей жизни. Я задыхался, ожидая появления хозяина огромного кабинета. Голова кружилась. Желание выбежать из комнаты на воздух начинало вытеснять из моего сознания образ Валерия Брюсова, знакомого мне только по фотографиям. Зачем я к нему пришел? Какая титаническая сила втолкнула меня в царство дыма и книг? Брюсов – знаменитый поэт. Мои юношеские стихи покажутся ему смешными.
Борис Носик. Черубина
Илья Эренбург о Максимилиане Волошине. Из книги «Люди, годы, жизнь»

В Париже Волошин слыл не только русским, но архирусским; он охотно рассказывал французам о раскольниках, которые жгли себя на кострах, о причудах Морозова или Рябушинского, о террористах, о белых ночах Петербурга, о живописцах «Бубнового валета», о юродивых Древней Руси. В Москве, по словам Андрея Белого, Макс блистал рассказами о бомбе, которую анархисты бросили в ресторан Файо, о красноречии Жореса, о богохульстве Реми де Гурмона, о видном математике Пуанкаре, о завтраке с молодым Ришпеном. У Волошина повсюду находились слушатели, а рассказывать он умел и любил.
В.Ф. Ходасевич. Конец Ренаты (О писательнице Нине Петровской)

В ночь на 23 февраля 1928 года, в Париже, в нищенском отеле нищенского квартала, открыв газ, покончила с собой писательница Нина Ивановна Петровская. Писательницей называли ее по этому поводу в газетных заметках. Но такое прозвание как-то не вполне к ней подходит. По правде сказать, ею написанное было незначительно и по количеству, и по качеству. То небольшое дарование, которое у нее было, она не умела, а главное — вовсе и не хотела «истратить» на литературу. Однако в жизни литературной Москвы, между 1903 — 1909 гг., она сыграла видную роль.
Узник двух концлагерей Яков Непочатов: «Мы все должны сплотиться против войны!»

Якову Михайловичу Непочатову врачи запрещают говорить о войне. Сердце 87-летнего человека, пережившего два концлагеря — Бухенвальд и Дора — может не выдержать. Но он говорит, чтобы знали потомки, чтобы помнили…
Когда началась война, ему было всего пятнадцать. Он жил в Харькове и был обычным семиклассником. И он ничего не знал о том, что ещё в 1933 году фашисты начали массовые аресты противников Гитлера среди всех слоёв населения, прежде всего – коммунистов-антифашистов.
Эрих Голлербах. Из воспоминаний о Николае Гумилёве

Неисправимый романтик, бродяга-авантюрист, «конквистадор», неутомимый искатель опасностей и сильных ощущений, — таков был он. Многие зачитываются в детстве Майн-Ридом, Жюлем Верном, Гюставом Эмаром, но почти никто не осуществляет впоследствии, в своей «взрослой» жизни, героического авантюризма, толкающего на опасные затеи, далекие экспедиции.
Он осуществил. Упрекали его в позерстве, в чудачестве. А ему просто всю жизнь было шестнадцать лет. Любовь, смерть и стихи. В шестнадцать лет мы знаем, что это прекраснее всего на свете. Потом — забываем: дела, делишки, мелочи повседневной жизни убивают романтические «фантазии». Забываем. Но он не забыл, не забывал всю жизнь.
«Доктор Живаго» глазами Ариадны Эфрон

В одном из писем Ольге Фрейденберг Борис Леонидович прямо писал о том, что считает роман «Доктор Живаго» частью своего долга перед Мариной Цветаевой. Ко времени создания романа из всей цветаевско – эфроновской семьи в живых осталась только Аля. Осталась совсем одна, её ссылка казалась бессрочной. Бориса Леонидовича она ощущала как самого близкого человека: пока он есть на свете, для Али не может порваться «связь времён», потому и роман «Доктор Живаго» стал – без всякого преувеличения – большим событием её жизни. Читала она очень взволнованно и в каком-то смысле – как бы «глазами всей семьи».
Поэт на рынке: 86-летний писатель вынужден торговать книгами

Аркадий Мельников – автор более 30 книг и двух сборников песен. Деньги на издание первой книги – «Песни юности» – в 1967 году он накопил, продав свою кожаную куртку. А издание «Морских чудес» спонсировал лично Борис Ельцин. Детские книги его авторства переведены на 10 иностранных языков. Мельников встречался и дружил с Робертом Рождественским, Евгением Евтушенко. Теперь же стать уличным торговцем Аркадия Мельникова заставила не нужда, а обманувщая его женщина.
«Он и не советский, и не антисоветский»

Готовится к выходу в свет книга «А.П.Платонов. «Я прожил жизнь». Письма». Это издание обещает стать не меньшим событием, чем выход первого тома научного Собрания сочинений Платонова. «На самом деле читатель у Платонова всегда был. Наследие Платонова, несмотря на то что он прожил очень короткую жизнь, колоссально. В Воронеже проходит Платоновский фестиваль искусств. Ставятся спектакли, экранизируется проза. На спектакль Сергея Женовача «Река Потудань» вы и сейчас не запишитесь», — рассказывает известный филолог, сотрудник Института мировой литературы, член-корреспондент РАН Наталья Корниенко.
Н.К. Крупская. Что нравилось Ильичу из художественной литературы

Товарищ, познакомивший меня впервые с Владимиром Ильичем, сказал мне, что Ильич человек ученый, читает исключительно ученые книжки, не прочитал в жизни ни одного романа, никогда стихов не читал. Подивилась я. Сама я в молодости перечитала всех классиков, знала наизусть чуть ли не всего Лермонтова и т. п., такие писатели, как Чернышевский, Л. Толстой, Успенский, вошли в мою жизнь, как что-то значащее. Чудно мне показалось, что вот человек, которому все это не интересно нисколько.