Плесневело-жёлтый дом напоминал великанский сыр с дырчатой аркой и съеденными крысами туфель ступеньками; вызывал чихание, отсылая мысль куда-то: к раскопкам гробниц, булгаковской чертовщине; бередил неокрепшее сознание дуновением чего-то ушедшего, к чему отчего-то хотелось иметь хоть какое-то отношение…. Нат. Руд, то есть, Наталья Рудольфовна, оказалась пенсионеркой — дюймовочкой: с чуть тронутым старческим румянцем, личиком, в драповом в рубчик, пальто, в допотопных не снашиваемых ботах на крепах-застёжках. Её суставы и сухожилия работали, как жернова грозящей осыпаться мельницы, перемалывая последние, отведённые Господом, дни и часы. Глаза, как медленно задёргивающиеся кулисы, ещё видели: пусть еле-еле, пусть без оттенков, но видели; руки, скорченные подагрой, словно вывернутые с корнем тонкие деревца — ещё помнили: где лежат мельхиоровые ножи, как завинчиваются крышки….

(3 votes, average: 4,00 out of 5)

 Loading ...

Читать дальше →