До этого все бабы о себе,
а обо мне ты первая сказала,
и не в какой-то пьяной похвальбе
на том перроне мертвого вокзала.

Поехали мы вместе, сев в вагон.
Мелькали дни, и месяцы летели,
а вот сейчас наш трудный перегон
в сплошные предстоящие метели.

Пожалуйста,
прижмись к моей руке,
давай торить тропу, что вдалеке
уже нас ждет в сияющей тоске.

15.11.2006

****

«Мантурово – город небольшой
и по части нравов очень строгий…
Ты его полюбишь всей душой», –
говорил попутчик по дороге.

Слушал я и снова верил в Русь!
Сколько б жизнь под корень не косила,
Все равно я веровать берусь!
Так и каждый – в том России сила.

«Вот ты посмотри: сейчас река –
это Унжа, мы уж на пороге…
Для меня здесь центр материка», –
говорил попутчик по дороге.

«Ну ты не стесняйся – заходи…
Порыбачим в самый ход сороги,
а потом и дело находи», –
говорил попутчик по дороге.

14.06.93

****

Надо видеть, как пальцы в наколках
упоительно струны дерут,
как дрожит отражение в колках,
и старательно люди орут.

А под крик вдруг мужик косолапо
хочет «яблочко» спьяну сплясать,
и как дочка его хнычет: «Папа», –
но не знает, как папу спасать…

Не понять ей, что он здесь полжизни
в глухоманных углах лес валил,
для расцвета громадной отчизны
на Усолке железо калил.

А теперь, наконец-то, он вышел
и встречавшую дочь не узнал…
Только дочь этой боли не слышит,
ей охота домой – на канал.

Не понять ей, что прадед в Сибири
присужден был канал тот копать,
что вот в этих местах загубили
ветви рода, заставив их спать.

Но она родилась в Беломорье,
и Сибирь для нее глухомань…
Так что, батя, свое «Лукоморье»
под гитарный трезвон не шамань.

Все равно ведь никто не услышит,
что не струны, а сердце звучит.
Ну а Дух, там, где хочет – там дышит,
а не хочет, мертвецки молчит.

16.02.93

****

Когда на Арбате читаю стихи,
толпу собираю большую,
под томные вздохи, под чьи-то «хи-хи» –
огнем натуральным бушую.

Никто их не тянет на жуткий огонь,
здесь сам всяк в огонь попадает…
И скачут Пегасы, один только конь
на обе ноги припадает.

Не виден для всех он, но конь этот мой –
нелепый такой, несуразный…
И как он меня вновь потащит домой
от мира? А мир этот праздный.

А дом? Вся общага притихла в ночи,
на вахте опять не пускают…
И в окна соседям кричи не кричи,
веревку они не спускают.

Опять по Черте* колдыбаем вдвоем,
два трезвых, смертельно усталых…
И что-то о женщинах хрипло поем,
в снегах утопая подталых.

Скорей бы метро повезло на завод,
еще мне в литейке работать,
конвейера пильно-зубчатый развод
велит все откинуть заботы.

Ёк, смена! Теперь мне пора на Арбат,
Пегасы уже застоялись…
Меняю гул цеха на улиц набат, –
в литейке прилично размялись.

Плевать, что мои только строки плохи,
чужими стихами бушую!
Мой конь колченогий, мои все стихи
толпу не удержат большую.

            * Чертаново – район Москвы.