Своим видением проблем российского книгоиздательского дела с журналом «Профиль» поделился главный редактор издательства «Лимбус Пресс» Вадим Левенталь

На этой неделе в Москве в ЦДХ открывается ярмарка «Книги России». Крупная книжная выставка — это всегда повод поговорить о книжном рынке, читательских предпочтениях и писательских гонорарах. Своим видением проблем российского книгоиздательского дела  поделился главный редактор издательства «Лимбус Пресс» Вадим Левенталь.

ПРОФИЛЬ: В американских списках самых продаваемых электронных книг много авторов, которые никогда не выходили на бумаге. Причем многие из них использовали системы самиздата, минуя издательства. Недавно такой эксперимент провел фантаст Сергей Лукьяненко — он сделал сам электронную книгу, выложил на Amazon, заработал за несколько недель чистыми $10 тыс. и заявил, что теперь сам будет контролировать продажи своих электронных книг. Вы не видите в этом угрозы для традиционного издательского бизнеса?

Левенталь: Кто-то может сам публиковаться, но в этой цепочке есть место издательству — как бренду, как отборщику, как советчику для читателя. Никто, кроме издательства, не может сделать качественный файл — вычитку, редактуру, корректуру, верстку.

ПРОФИЛЬ: Ну, то, что у нас успешно продается, бывает отредактировано и сверстано очень плохо. Или качество перевода не влияет на продажи, особенно таких книг, как «Гарри Поттер»?

Левенталь: Когда речь идет о «Гарри Поттере», безусловно, не влияет. Но в независимых издательствах выходят книги, требующие осторожного подхода, нежного и внимательного. Над книгой можно работать два года, чтобы довести ее до ума.

ПРОФИЛЬ: Писатели стонут: тиражи маленькие. Можно ли жить на литературные заработки?

Левенталь: Пелевин живет на деньги, заработанные книгами. Может, есть еще пара-тройка людей. Но большинство — это «писатели выходного дня».

ПРОФИЛЬ: Почему? Россия — страна не самая отсталая, поголовно грамотная…

Левенталь: У нас тиражи так называемой интеллектуальной литературы, как в Сербии; они были бы больше на порядок, если бы книгу можно было купить где угодно. Где-нибудь в Норильске есть читатель, скажем, Михаила Елизарова, но если заказывать книгу по почте, она обойдется в 2—3 раза дороже.

ПРОФИЛЬ: То есть вы считаете, что проблемы не с контентом, а с распространением?

Левенталь: Безусловно. Проблема не в том, что люди не хотят читать, переключились на телевизор или Интернет. Проблема в том, что книг невозможно достать нигде, кроме Москвы и Петербурга. Их нет даже в крупных городах.

ПРОФИЛЬ: Но ведь у нас почти нет литературных звезд… Пелевин, Прилепин, из Алексея Иванова пытались сделать звезду — и все. Может, проблема все-таки в том, что русские писатели пишут мало и плохо?

Левенталь: Огромное число людей пишут. На редакционную почту каждый день приходит несколько романов. А институт литературных звезд — это порочный институт. Почему все должны читать одного автора? Книжка очень индивидуальна. Есть 10 тыс. человек, которые любят Владимира Шарова, а другие 10 тыс. — Сергея Носова. Почему они должны объединиться и полюбить Василия Пупкина?

ПРОФИЛЬ: Но в тех же США есть звезды серьезной литературы, которых читают все, а у нас — лишь нишевые авторы.

Левенталь: Я все гну свою линию — про распространение. В Штатах система распространения устроена очень разнообразно. Есть системы распространения через библиотеки, через подписку. В результате в любой точке страны ты можешь достать любую книгу. Я уверен, что если распространить по стране книги того же Владимира Шарова, то их можно будет продавать тиражами не 3 тыс., а по крайней мере 50 тыс. экземпляров. У нас очень много талантливых писателей, которые очень разнообразно пишут.

ПРОФИЛЬ: А что государство? На других рынках оно ведет себя очень активно. Может, скоро и в книжной отрасли появится мощная госструктура, эдакий книжный «Газпром»?

Левенталь: Я убежден, что такая структура нужна. В СССР существовал «Союзкниготорг» — подобная структура должна предоставлять читателю возможность купить любую книгу по разумной цене. Но сейчас это невозможно.

ПРОФИЛЬ: Вы говорите неожиданные вещи. Сравнивать нынешнюю ситуацию с СССР некорректно, тогда не было частных издательств, и «Союзкниготорг» проводил определенную государственную политику. Да и сейчас так не бывает, чтобы государство пришло в некий сегмент, а остальной рынок оставило свободным.

Левенталь: Тогда это вопрос политики. Сейчас довольно трудно представить, что государство, как при Советской власти, закачивает деньги в союзы писателей и заставляет их что-то писать, а потом печатает это миллионными тиражами, развозит по магазинам и библиотекам.

ПРОФИЛЬ: Почему?

Левенталь: Потому что в это никто не верит.

ПРОФИЛЬ: Но с журналистикой так произошло. Например, телевидение стало государственным.

Левенталь: Телевидение — это орудие пропаганды и идеологии.

ПРОФИЛЬ: А книги — нет? Да просто руки не дошли до каких-то вещей! Интернет поначалу считался ерундой, а сейчас там миллиарды долларов, влияние на аудиторию, и государство туда начинает активно приходить. К тому же все можно сделать тонко — не так как в Китае, где блокируют Google. Просто вдруг окажется, что все работают в государственных холдингах, а независимые интернет-издания разорились.

Левенталь: В известном смысле вы рисуете картину, которая есть сейчас. Весь бизнес отдан Новикову (совладелец издательства «ЭКСМО». — «Профиль») — такому «книжному Кадырову», как сказал Борис Куприянов (совладелец книжного магазина «Фаланстер». — «Профиль»). И в результате книги, которые человек может купить, его отупляют и никак не повышают его культурный уровень, а скорее наоборот. Если в этом состоит цель, то она уже достигнута. Есть, конечно, островки свободы, но может стать и хуже. Мы, например, выпускаем 2—3 книги в месяц тиражом в среднем 2 тыс. экземпляров. Таких издательств — два десятка. Получается достаточно большое количество книг, которые как-то трогают человеческую мысль. Но все это под угрозой, поскольку эта история не про деньги. Это история про фанатиков, которые не могут заниматься чем-то другим.

ПРОФИЛЬ: Но вы ведь как-то выживаете, получаете зарплату. У вас же нет рядом своего ларька.

Левенталь: У многих издательств есть такой ларек (смеется). «Лимбус» еле-еле выходит на ноль.

ПРОФИЛЬ: В развитых странах на рынке уживаются гиганты и мелкие издательства. У нас такое возможно?

Левенталь: Да, во всем мире так. Но у нас это не получится без вмешательства государства, без его искренней заботы о читателе. Все должны заниматься своим делом — издатель издавать книжки, а читатель пытаться их найти.

ПРОФИЛЬ: Может, читателю поможет Интернет? Не хотелось бы говорить банальности о том, что «Интернет убьет бумагу», но могут независимые издательства с выгодой использовать интернет-технологии?

Левенталь: Электронные издания не смогут заменить все, что мы называем книгой, — например, фотоальбомы, научную литературу с большим количеством ссылок, сносок, таблиц, учебную литературу, где можно делать пометки. Но очень большой пласт литературы возможен в электронном варианте. Первая проблема, разумеется, в пиратстве. Есть сайт, зарегистрированный в Эквадоре, где есть все и бесплатно. Есть несколько сайтов, где книги можно скачать за деньги или по системе pay what you want, но на них мало что лежит. Если тебе нужна Улицкая, ты приходишь и покупаешь, но если тебе нужен, скажем, Олег Постнов, то его ты уже не найдешь. Этот рынок сформируется в тот момент, когда появится русский Amazon, где будет все. Тогда покупатель придет и заплатит 50 или 100 рублей.

ПРОФИЛЬ: Русский Amazon пытаются создать уже много лет.

Левенталь: Да, большие проблемы с правами — они то у одних, то у других. Но все когда-то случается в первый раз.

ПРОФИЛЬ: Скажите, помогают ли писателям литературные премии? Или это просто повод для литературной тусовки собраться и выпить?

Левенталь: В России три крупнейшие премии: «Национальный бестселлер», «Русский Букер» и «Большая книга». Лауреат любой премии после вручения если не был в десятке самых продаваемых авторов, пробивается в десятку, а если был, то поднимается на первые позиции. Слава Прилепина росла вместе с его попаданием в короткий список «Национального бестселлера». Александр Терехов, получив «Большую книгу» второй степени за «Каменный мост», стал одним из самых обсуждаемых современных писателей. Но есть и обратные примеры: книга получает премию, и ее мгновенно забывают.

ПРОФИЛЬ: Какая из этих премий престижнее?

Левенталь: Они обладают примерно одинаковым весом, но у каждой свой характер. Если «Нацбест» более хулиганский и провокационный, то «Большая книга», скорее, ориентирована на государственную гипотетическую идеологию, которой нет, а «Русский Букер» — скажем так, консервативная премия (смеется).

ПРОФИЛЬ: А у всей современной русской литературы есть статус? Так называемая великая русская литература известна всему миру. У советской литературы был весомый статус — Нобелевскую премию получали как неофициальные, так и официальные авторы. Россия сейчас есть на литературной карте мира?

Левенталь: Есть лишь отдельные пятнышки, проблески. Говорят, что в Германии читают Маринину, Пелевин переводится на много языков, во Франции любят Андрея Геласимова и Юрия Буйду. Почему? Никто не знает — так звезды сошлись, совпадение энергетических вибраций (смеется). Но в целом современной русской литературы в мире нет.

ПРОФИЛЬ: Любой маркетолог скажет, что если есть успешная предыстория, то продавать товар легче. У русской литературы мощная предыстория. Что произошло? Мы не цепляем интересные людям других стран смыслы или все опять упирается в распространение?

Левенталь: Одна из причин — потеря интереса к России как к пятну на карте. Более интересен Афганистан, Иран, Египет, Китай. Мы всех интересовали, пока боялись наших ракет. Другой фактор в том, что техника письма у нас сильно другая. Можно спорить — то ли мы ушли вперед, то ли мы отстали. По-другому поставлена рука. Кто-то скажет, что пока они развивались вместе с экзистенциализмом или постмодернизмом, мы отстали, а кто-то скажет, что начиная с Андрея Белого мы ушли на третью космическую скорость.

ПРОФИЛЬ: Так, может, все же мы производим продукт не того качества — он и на внешнем рынке не идет, и на внутреннем тоже? Эти тексты не про нас, но и не про них.

Левенталь: Например, мне кажется, что тот же Шаров лучше многих европейских писателей. Но и испанцы, и французы, и немцы занимаются продвижением своей литературы за рубежом. Есть гранты на переводы, есть рекламные бюджеты. У нас ничего этого нет — только разговоры.

ПРОФИЛЬ: Есть сейчас современная русская поэзия?

Левенталь: Можно говорить, что она есть, можно говорить, что ее нет. Но проблема в том, что нет читателя поэзии. Поэтов читают лишь сами поэты. Почему — можно долго говорить: смена культурной матрицы, окончательное угасание романтизма. То же самое произошло на Западе лет сорок назад. И нормальный тираж поэтической книжки — 500 экземпляров. Там есть талантливые люди, множество графоманов, есть своя мафия, крутятся небольшие деньги, есть свои премии. Но вся эта история — на пространстве в 500 человек. Коммерческих поэтических изданий сейчас не существует.

ПРОФИЛЬ: Можно ли на книжном рынке заниматься продюсированием, как в шоу-бизнесе? Может, так оживить книжный рынок?

Левенталь: Музыкант работает гораздо быстрее, чем писатель. Да и кто за это возьмется при такой прибыли? Мы пытались делать что-то подобное, когда выпускали первый роман Андрея Рубанова «Сажайте, и вырастет». Хотели собрать несколько посылок, вложить книжку Рубанова, кусок хозяйственного мыла, теплые носки, спички и отправить по адресу «Москва, Кремль, президенту». Но, может, все так устали, что на подобные акции уже сил не остается. Любой директор маленького издательства скажет, что эта деятельность требует огромных усилий, и фантазия умирает. И совсем не греет мысль, что, сколько ты писателя ни пиарь, его тираж где-нибудь забудут или поставят в магазине внизу в самый угол.

По материалам: www.profile.ru