Когда мне доводилось рассказывать знакомым об экспедиции «Чехов – Сахалин» и при этом упоминать о волжских впечатлениях, реакция была одновременно восторженной и несколько недоуменной: «Вот здорово!!! (Пауза.) А на Волге-то что ты делала?!.»

Моими собеседниками были ялтинцы разного возраста и разного уровня образованности, но всё люди, бывавшие в Доме-музее Чехова, в какой-то мере знакомые и с творчеством, и с биографией писателя. Для всех них представление о маршруте Чехова на Сахалин связывалось с Сибирью, Приморьем, разумеется – самим Сахалином, в крайнем случае – с Уралом. Волга, по общему разумению, выпадала из очевидного восточного направления и казалась частью совсем другого отрезка чеховской биографии.

А.П.Чехов перед отъездом на Сахалин. Москва. Апрель 1890 г.

Но именно с Волги началось движение Чехова на Дальний Восток, завершившееся его прибытием на далекий остров Сахалин.

По возвращении из путешествия, занявшего 230 дней его жизни, Чехов подготовил и опубликовал цикл очерков «Из Сибири», документальную – и фундаментальную! – книгу «Остров Сахалин». За время поездки им было написано более 50 писем родным и знакомым с подробным изложением полученных впечатлений. В полном собрании сочинений и писем Чехова это сотни печатных страниц. Доля волжского материала в этом литературном массиве, доступном нынешнему читателю, наименьшая по объему: три письма с парохода, идущего от Ярославля до Нижнего Новгорода, и одно письмо с парохода по Каме, притоку Волги. В соответствии с поговоркой «Конец – делу венец» – блистательное завершение чеховского путешествия не только поставило писателя в центр общественной и литературной жизни, но и отодвинуло в тень начальный этап его многомесячного пути.

Для нашей же экспедиции начало чеховских странствий 1890 года представлялось не менее важным, чем его финал. Перспектива начать в том же месте и двигаться в том же направлении создавала возможность вхождения в чеховский мир – вхождения физического и эмоционального, позволяющего переключить привычную жизнь на иные пространственно-временные реалии. «Следовать мыслям великого человека есть наука самая занимательная», – справедливо отметил Пушкин. Нам же предстояло следовать топографическим вехам великого писателя, что сулило не меньшую занимательность впечатлений.

По письмам Чехова, сверенным с расписанием железной дороги и пароходства того времени, можно высчитать, что продолжительность передвижения от Москвы до Нижнего Новгорода составляла не более 38 часов. В планах нашей экспедиции на тот же маршрут отводилось целых шесть дней, с остановками в тех городах, которые сам писатель миновал без особых задержек.

ЯРОСЛАВЛЬ

Чехов выехал из Москвы 21 апреля 1890 года в 8 час. 15 мин. пассажирским поездом № 5 с Ярославского вокзала до Ярославля. Провожатыми были члены семьи и друзья – супруги Кувшинниковы и Левитан. Поезд до Ярославля шел около 11 часов, так что поздний вечер и ночь Чехов провел в вагоне.

Исчисление дат в то время велось по принятому в России юлианскому календарю (старому стилю). Если же перевести 21 апреля на европейский григорианский календарь (новый стиль), на который потом, в феврале 1918 года, перейдет большевистская Россия и по которому живут теперь все суверенные государства бывшей Российской империи, то день отъезда пришелся уже на май: выехал вечером 2-го, в Ярославль приехал 3-го в 7 утра.

Перевод дат на новый стиль сокращал временной разрыв между стартами Чехова и нашей группы. Мы уезжали с того же вокзала в Москве и тоже до Ярославля в ночь с 14 на 15 мая. На современном электровозе путь занимает всего 4 часа, и в 4-30 утра наша группа уже выходила на ярославский перрон. Ярославль приветствовал Чехова проливным дождем, нас же – ясной погодой, но неожиданным предрассветным холодом. От нахлынувшей после вагонного тепла утренней свежести зубы начали выбивать мелкую дробь. Электронное табло на вокзале показывало температуру воздуха +7, в Ялте это обычная температура в зимние месяцы. В нашем южном городе к середине мая уже отцвели каштаны, сирень, жасмин и белая акация. Здесь же только выпускали молодые светлые листья березы, липы и клены, едва наливались розовым цветом кисти сирени. Начиная с Ярославля и двигаясь затем на юг, за несколько дней мы пережили второе цветение сирени, вишневых и яблоневых деревьев, насмотрелись на одуванчиковые поляны, поражающие чистотой и яркостью свежих красок травы и цветов. Забегая вперед, скажу, что третье цветенье сирени мы застали в Листвянке на берегу Байкала в середине июля: наполовину отцветшие кисти на высоких кустах еще сохраняли цвет и распространяли увядающий аромат, напомнивший нам о весне, пережитой в том году несколько раз.

Чехова встретил на вокзале знакомый журналист Гурлянд, проводил до пристани, откуда около 8 часов утра отправлялся вниз по Волге пароход «Александр Невский». Таким образом, первая остановка путешественника длилась менее часа и свелась главным образом к впечатлению от погоды: «В Ярославле лупил такой дождь, что пришлось облечься в кожаный хитон, – писал Чехов родным. – Во время дождя Ярославль кажется похожим на Звенигород, а его церкви напоминают о Перервинском монастыре; много безграмотных вывесок, грязно, по мостовой ходят галки с большими головами».

Михаил Павлович Чехов

Шесть лет спустя в Ярославле поселится самый младший из братьев писателя – Михаил, служащий государственной казны. Он переедет сюда из Углича, глухого уездного городка с преимущественно купеческим населением, развлекающимся картами и выпивкой.

По сравнению с Угличем губернский Ярославль, город с красивой архитектурой, старинным театром, местной газетой и присутствием интеллигенции, вызовет восхищение Михаила. Он проживет здесь с 1896 по 1901 год, сделает неплохую чиновничью карьеру: достигнет чина титулярного советника, будет назначен на должность начальника II отделения Казенной палаты, за усердную службу получит награды – серебряную медаль на Александровской ленте в память царствование императора Александра III, орден Станислава 3-й степени. В своих письмах он будет особо отмечать, что в его отделении из двадцати человек девять окончили курс в университете, четверо в гимназии, двое офицеров; будет гордиться тем, что не берет взяток. Осенью 1899 года он напишет матери, поселившейся с Чеховым в Ялте, о своем ярославском житье-бытье: «…жизнь ведем тихую и скромную. Антоша ужаснулся бы, какими мы обывателями проводим наше время. Лёля (жена Михаила – Ольга Германовна) шьет, готовит разные вкусные кушанья, нянчит младенца и массу читает. Я служу, пишу доклады, сочиняю статьи в газету». В 1898 году у Михаила родилась дочь Евгения, в Ярославль навестить семью сына и посмотреть на внучку приезжали старшие Чеховы – отец Павел Егорович и мать Евгения Яковлевна. В 1901 году в Ярославле родился сын Михаила Сергей. В «Ярославских губернских ведомостях» Михаил Павлович вел раздел «Практические заметки», где печатал советы самого разного свойства: «Средство против хрипоты», «Влияние велосипедной езды на зрение», «Спасение лошадей из конюшни во время пожара» и т.п. Круг его знакомых составляли учителя гимназии, директор банка, заведующий пароходством. Но со временем в письмах младшего Чехова стало сквозить недовольство опостылевшей службой, грязными, темными улицами, местным холодным климатом. Так через годы восприятие Ярославля у Михаила сошлось с впечатлением брата Антона, выраженным всего в нескольких строках письма после беглого взгляда на город.

Как показало наше общение с нынешними жителями Ярославля, чеховский отзыв, растиражированный неоднократным переизданием писем классика,  не вызывает у них ни болезненных комплексов, ни особой гордости оттого, что известный писатель проезжал через их город. Обращаю на это внимание потому, что впоследствии, на маршруте между Уралом и Приморьем, довелось наблюдать совершенно иную картину. Там в каждом новом городе общение нашей группы с принимающей стороной начиналось с выслушивания заготовленных для нас высказываний Чехова об этом городе, причем безбожно перевранных и передаваемых в высшей степени субъективно.

В зависимости от места, субъективность различалась красками и оттенками, но степень ее была неизменно высока. Так, жители Екатеринбурга на все лады повторяли чеховские суждения об уральцах как образец некоего курьеза: мол, забавник был этот Антон Палыч! Томичи повсеместно напоминали о нелестных оценках, данных Чеховым старому Томску, утрируя их поистине с мазохистским надрывом и переживая как сегодняшнюю личную обиду. Иркутяне и красноярцы с горделивым металлом в голосе чеканили хвалебные отзывы об их городах, также, впрочем, обходясь без излишнего педантизма в цитировании. Ярославцы же со спокойной любезностью были готовы просто показать нам, чем славен их город. А ярославская земля богата талантами и достопримечательностями – нашлись бы время и охота смотреть да слушать!

Церковь Св. Ильи Пророка

По преданию, Ярославль был заложен в 1010 году Ярославом Мудрым, ставшим девять лет спустя киевским князем. По тому же преданию, в момент основания города Ярослав Мудрый заложил и первый храм города – деревянную церковь во имя пророка Ильи. Ныне церковь Ильи Пророка – дивной красоты белоснежный каменный храм с темно-зелеными куполами, памятник русской художественной культуры XVII века, находящийся в центре Ильинской площади – главной площади города.

К той же площади повернут и фасад главного административного здания современного Ярославля – красивый трехэтажный желто-белый особняк с колоннами, портиком и сохраненной надписью по старой, дореволюционной орфографии: «Губернские присутственные места». По архитектуре и окраске он напомнил мне Малый театр оперы и балета на площади Искусств в Петербурге.

Путь к другому известному храму, Успенскому собору, лежит через ухоженный сквер, где сначала глазам предстает монумент, посвященный героям Великой Отечественной войны. Он оформлен в виде двух серых стен-барельефов по краям небольшой площади с открывающимся между ними свободным пространством. Левая – память о павших воинах, защитниках города, правая – в честь тружеников тыла. Между ними в центре – Вечный огонь; в почетном карауле навытяжку, как положено, две девочки в полувоенной форме. Как продолжение стен – высокие темные ели за ними. Вместе стены и ели выглядят, словно кулисы сцены, в перспективу которой в открытом дальнем пространстве полностью вписан силуэт златоглавого белого храма. Кажется, будто Вечный огонь зажжен и горит у его подножия.

Но к Успенскому собору еще надо идти вперед по аллее. По другую сторону от собора установлен серый гранитный камень, надпись на нем говорит, что Ярославль был основан на этом месте. Рядом на невысоком округлом постаменте – скульптурная композиция «Троица», напоминающая иконописную «Троицу» Андрея Рублева. Художник Николай Мухин и скульптор Игорь Трейвус создавали ее для Японии, но проект отменили, и готовая композиция осталась в Ярославле, родном городе Мухина.

Это единственное в России изображение Святой Троицы в камне; цвета темной бронзы, оно великолепно смотрится на фоне белых стен и золотых куполов. Кроме нашей группы, здесь и другие экскурсанты, подошли даже несколько китайцев со своим гидом-переводчиком. Возможно, сюда привозят и туристов из Японии: интересно бы знать их реакцию, когда им рассказывают о «японской» идее первоначального скульптурного замысла.

От городской администрации нашей чеховской экспедиции также выделены экскурсоводы, на два дня пребывания в городе предоставлены «газель» и водитель. Так что – ходим и ездим, глазея во все глаза, слушая во все уши, и безотчетно попадаем под обаяние этого города. Впрочем, не полагаясь только на глаза и уши, не выпускаем из рук фотоаппараты, кроме того – Владимир Корсаков не расстается с включенным диктофоном, а Татьяна Путий и Лариса Мельникова поочередно ведут видеосъемку. Увлеченная новизной, я не замечаю, как чаще других подлезаю под их камеру и порчу очередной замечательный кадр.

По рассказу экскурсовода Татьяны Эрастовны, население Ярославля сейчас – 600 тыс. человек. Много церквей (это видим и сами), много памятников, много вузов, много библиотек. Самый старый в России, первый профессиональный театр, основанный Федором Волковым в 1750 году. Парки в сквозящей весенней зелени и разноцветных гирляндах флажков, улицы – в транспарантах с надписью: «С Днем рождения, любимый город». Через 10 дней после нашего отъезда, 26 мая, будет праздноваться День города, пока же идет чистка и украшение, подготовка клумб под цветочную рассаду.

Памятуя о том, что Чехов обратил внимание на ярославские вывески, подмечаем и мы эту часть современного городского дизайна. Неграмотных не нашли, а занятных попалось немало. Ритуальные памятники «Данила мастер» – прикольно. Обувной магазин «Легкий шаг» – обоснованно. Косметика для взрослых «Мурзилка» – нелогично. Мебельный «Огого обстановочка» – грандиозно. Слоеные пирожки «Федотики» – мило. Сеть супермаркетов «Виномания» – возвышенно. Кафе «Техас» – отголосок романтики дикого Запада. Ресторан «Шинок» – привет с ридной Украины!

(Продолжение следует)

Алла Головочёва

По материалам: odnarodyna.com.ua