Когда произошла встреча Володи Высоцкого с творчеством Есенина, точно сказать трудно. В советские годы в школьной программе Маяковский был, а Есенина не было. Кстати, в поэтическом творчестве Высоцкого влияние Маяковского, особенно в ранний период, ощутимо. Он сам признавался потом своим слушателям: «На меня очень большое влияние оказал Маяковский. Мы все находимся под влиянием больших поэтов».

Но даже если в детском возрасте у Володи не состоялось «открытия Есенина», то в школьные годы, после смерти Сталина, он уже знает Есенина и его стихи. В 1955 году Володя оканчивает школу, увлекается литературой и поэзией. В тот год исполняется 60 лет со дня рождения Есенина и 30 лет со дня его смерти. После десятилетий официальных и неофициальных запретов творчество Есенина возвращается в советское общество на государственном уровне. На концертах и по радио стали звучать его стихи, было издано собрание сочинений поэта, моментально исчезавшее с полок книжных магазинов.

Недавно опубликован текст «Школьной поэмы» (май 1955), сочинявшейся Володей Высоцким и его другом Гариком Кохановским, «в последний школьный день». В воспоминаниях Кохановского рассказывается, что литературой и поэзией они «по-настоящему увлеклись в 10-м классе» благодаря новой учительнице, открывшей им имена «запрещенных тогда Гумилева, Ахматовой, Цветаевой» и других. Конечно, полного запрещения не было, и далее в воспоминаниях говорится, что друзья «ходили в Ленинскую библиотеку, брали там книги этих поэтов, читали, что-то выписывали, потом заучивали». Получается, что «Школьная поэма» стала своего рода «продуктом» этой поэтической учебы.

Кохановский не упоминает имени Есенина, но в тексте поэмы, в строчках, созданных Высоцким, нетрудно усмотреть перекличку со знаменитым поэтом:

Трудно, Гарик, от хамства уйти
Хоть в свои, хоть в чужие дали,
Если хочешь, то смейся, шути –
Я в стихах буду вечно скандалить.

Конечно, это еще вполне ученические строчки, но в них уже можно увидеть не просто подражание, не просто перекличку, а полемически высказанное свое «кредо» как будущего поэта (в есенинских строках поэт «отрекался скандалить»).

В библиотеке Высоцкого после его смерти остались книги Есенина: «Стихотворения и поэмы» (Том 2: из двухтомника «Сочинения», изд-ва ГИХЛ, 1955); двухтомник «Сочинения», ГИХЛ, 1956; «Избранное», Лениздат, 1970; а также книга Е. Наумова «Сергей Есенин: Личность, творчество, эпоха», Лениздат, 1973.

Сказать, когда и как эти книги попали в библиотеку ВВ, сейчас трудно даже дотошным исследователям его биографии. Но нет сомнений, что Высоцкий не раз перечитывал эти книги, интересовался событиями жизни Есенина, старался понять дух того времени.
На театральной сцене Таганки с творчеством Есенина произошла встреча уже актера Высоцкого – участие в постановке «Пугачева». Символично, что это была роль Хлопуши с его знаменитым монологом. Многим современникам Есенина запомнилось его исполнение именно этого монолога. Эти выступления в самых различных аудиториях и сообществах производили неизгладимое впечатление на присутствующих.

Об этом оставил воспоминания Максим Горький:

«Есенина попросили читать. Он охотно согласился, встал и начал монолог Хлопуши. Вначале трагические выкрики каторжника показались театральными.

Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!

Что ты? Смерть?

Но вскоре я почувствовал, что Есенин читает потрясающе, и слушать его стало тяжело до слез.<…> Изумительно искренно, с невероятной силою прозвучало неоднократно и в разных тонах повторенное требование каторжника:

Я хочу видеть этого человека!

И великолепно был передан страх:

Где он? Где? Неужель его нет?

Даже не верилось, что этот маленький человек обладает такой огромной силой чувства, такой совершенной выразительностью. Читая, он побледнел до того, что даже уши стали серыми. Он размахивал руками не в ритм стихов, но это так и следовало, ритм их был неуловим, тяжесть каменных слов капризно разновесна. Казалось, что он мечет их, одно – под ноги себе, другое – далеко, третье – в чье-то ненавистное ему лицо. И вообще все: хриплый, надорванный голос, неверные жесты, качающийся корпус, тоской горящие глаза – все было таким, как и следовало быть всему в обстановке, окружавшей поэта в тот час».
Это происходило в Берлине в 1922 году, куда Есенин приехал вместе с Айседорой Дункан. А впервые они встретились в 1921 в Москве – именно в этот год Есенин работает над драматической поэмой «Пугачев» и летом начинает выступать с ее чтением. В июле в Москву приезжает Дункан, и – наконец – осенью происходит их встреча, которую датируют 3 октября 1921 года. В жизни Есенина начался период сложных и трудных отношений со знаменитой танцовщицей, которые тысячекратно описаны различными авторами.

90 лет назад 1921 год завершался приятным для поэта событием – в книгоиздательстве «Имажинисты» вышла его книга «Пугачев» с посвящением Мариенгофу (об этом была договоренность еще до знакомства с Дункан). Многим друзьям и знакомым книга вручалась с дарственными надписями Есенина. Например: «Содружнику по картам, водке и по всей бесшабашной жизни Александру Мелентьевичу Кожебаткину. Советский Распутин С. Есенин 1921. декабрь».

Конечно, это шутливая надпись – Есенин явно иронизирует по отношению некоторых эмигрантских изданий, окрестивших его «советским Распутиным». Травля поэта уже шла не только в советской партийной прессе, но и за рубежом. Дома его травили за то, что он не разделял идеологию коммунистов, оставался «попутчиком», а за границей в Европе и Америке, особенно во время его поездки туда с Дункан, за пропаганду «коммунизма».

Монолог Хлопуши долгое время стал как бы «визитной карточкой» Есенина. Он исполнял его на многочисленных поэтических вечерах, в поездках по своей стране и за границей. Голос поэта был записан и дошел до наших дней.

Понятно, что с этой записью знакомились артисты театра на Таганке, и в их числе Высоцкий (хотя он не признавался), в период подготовки к премьере «Пугачева». Но не только в этом была связь с прошлым. К работе над постановкой привлекли Николая Робертовича Эрдмана, в молодости принадлежавшего к «Ордену имажинистов», знавшего Есенина лично, участвовавшего во многих литературных событиях того времени.

Впоследствии Н. Эрдман стал драматургом и сценаристом («Волга-Волга», «Веселые ребята», «Актриса» и др.), автором сатирических пьес «Мандат» и «Самоубийца», работал и ставил пьесы вместе с Мейерхольдом. Был репрессирован, но хлопотами и помощью друзей, в числе которых был Михаил Булгаков, ему удалось пережить трудные времена.

Мейерхольд в 1921 году имел намерение поставить «Пугачева» в своем театре. Но в итоге «Пугачев» так и не увидел сцены. По воспоминаниям одного из ведущих актеров-мейерхольдовцев Игоря Ильинского: «Мейерхольд, по-видимому, не смог, даже при своей фантазии, найти способ ее воплощения».

В 1966 году в театре на Таганке готовилась первая постановка «Пугачева», репетиции начались в конце октября. Премьера была приурочена к 50-летию Октябрьской революции и состоялась 17 ноября 1967 года. В дневнике В. Золотухина, в то время одного из близких друзей ВВ, появляется запись:

«Пугачев» — гениальный спектакль. Высоцкий первым номером. Удивительно цельный, чистый спектакль». (20. 10. 1967).
В связи с «Пугачевым» возникают любопытные аналогии в событиях жизни Есенина и Высоцкого. Именно в период работы над постановкой, в июле 1967 года происходит встреча Высоцкого с Мариной Влади, подобно встрече Есенина с Дункан, резко изменившая их жизнь. Подобно Дункан, Марина Влади была зарубежной знаменитостью мирового масштаба. Будучи много моложе Дункан, Марина не уступала ей в женском опыте, у нее тоже было трое детей (у Дункан двое детей погибли в автокатастрофе). У Есенина к моменту встречи с Айседорой тоже было трое детей, из них двое сыновей, и у Высоцкого было двое сыновей (потом была внебрачная дочь).

Дункан, по некоторым сведениям, состояла в компартии США. Корней Чуковский в дневнике записал, что ее звали в России «Дунькой-коммунисткой». М. Влади с молодых лет тоже имела друзей в компартиях Италии и Франции, и потом стала членом ФКП.

В обоих случаях небезосновательно полагают, что знакомства знаменитостей с поэтами не обошлись без помощи и надзора советских спецслужб. Видимо, власти полагали, что поэты станут более лояльны к «системе», станут более послушными и управляемыми, а их союз со «знатными иностранками» пойдет на пользу имиджу страны на Западе. В обоих случаях эти надежды не оправдались, и полноправными членами советской элиты ни Есенин, ни Высоцкий не стали. Свобода для них была дороже.

Подобно воздействию на Дункан чтения Есениным монолога Хлопуши, на Марину Влади огромное впечатление произвело исполнение этого монолога Высоцким. Этим начинается ее книга «Прерванный полет»:

«На сцене неистово кричит и бьется полураздетый человек. От пояса до плеч он обмотан цепями. Ощущение страшное. Сцена наклонена под углом к полу, и цепи, которые держат четыре человека, не только сковывают пленника, но и не дают ему упасть. Это шестьдесят седьмой год. Я приехала в Москву на фестиваль, и меня пригласили посмотреть репетицию «Пугачева», пообещав, что я увижу одного из самых удивительных исполнителей – некоего Владимира Высоцкого. Как и весь зал, я потрясена силой, отчаянием, необыкновенным голосом актера. Он играет так, что остальные действующие лица постепенно растворяются в тени. Все, кто был в зале, аплодируют стоя».

«Пугачев» стал одним из знаковых спектаклей Таганки. Вот как обращение к Есенину на 50-м году советской власти объяснял сам Высоцкий:

«Мне кажется, что Любимов нашел идеальную форму, чистую, законченную, очищенную. Спектакль Любимова поразительно графичен. В нем нет ничего лишнего.

Мы ничего не убрали из текста поэмы, наоборот, кое-что добавили. Наш замечательный драматург, киносценарист, писатель, сатирик Николай Робертович Эрдман написал несколько интермедий, которые играются в этом спектакле».

К спектаклю написал стихи и Высоцкий, и они использовались в постановке – например, как мужики «соображали на троих». Поэтому «строгие ревнители» могут сказать, что это был спектакль всего лишь на основе есенинской поэмы, и еще неизвестно, как бы отнесся к спектаклю сам Есенин. Но в таких случаях, по прошествии четырех десятков лет, «современное прочтение» считается в порядке вещей.

По этому поводу высказывался и Высоцкий:

«Я думаю, Есенин не обиделся бы на то, как его поэму поставили у нас в театре. <…> У нас на спектакле были две сестрички Есенина. Они уже старушки совсем. Их позвали для того, чтобы они возмутились, что мы ввели в спектакль интермедии и так далее. А им понравилось. Они сказали: «Нам понравилось и все!»».

Из подтекста можно понять, что у спектакля, также как и у театра на Таганке, его режиссера Любимова, актера Высоцкого, существовали недоброжелатели и противники, завистники и враги. Вспомним, что творчество и личность Есенина и при жизни вызывала, и теперь тоже вызывает самые полярные отклики. Тем не менее, и Есенин, и Высоцкий оставили свой, неповторимый вклад в мировую культуру, который не подлежит забвению. Их политическое значение не стоит теперь преувеличивать, к борьбе против советской власти, даже диссидентству они не причастны. Но как свободные творческие люди, они и в тоталитарном обществе позволяли себе критический и сатирический взгляд на современность и современников, и умели это выразить в своем творчестве.

Как отмечала известный критик и публицист Н. Крымова под впечатлением спектакля по поводу Высоцкого:

«С Есениным у него вообще своя родственность. Ее нетрудно заметить самым поверхностным взглядом – немногие поэты имеют судьбу, так легко становящуюся легендой. Они эту легенду как бы и сами творят – еще при жизни. Другая родственность глубже и еще заслуживает изучения. В ней и «кабацкие мотивы», и та любовь-тоска по родине, которая не покидает нигде, ни за рубежом, ни дома. У каждого свой «черный человек» и своя «Русь уходящая», и нежность к слову, и надрыв, и внутренняя песенность стиха, и – временами – неизлечимая, ничем не заливаемая тоска…».

Судя по всему, это понимал и Любимов, когда выбирал для Высоцкого роль не Пугачева, а Хлопуши. И он не ошибся, это точно поняла впоследствии Н. Крымова:

«Он мог бы, конечно, сыграть и самого Пугачева (сейчас это представляется таким естественным во всех отношениях, а факты говорят, что и желанным, потому что крайне болезненно было пережито неутверждение на роль Пугачева в кино), но достался в есенинском спектакле Хлопуша, по существу, эпизод, одна сцена, ставшая в силу особого дарования актера кульминационной».

И получилась уже даже не родственность, а совпадение с Есениным, ведь он тоже не выступал в роли Пугачева, это сочли бы тогда политическим выступлением. Возможно, это чувствовал и Любимов, и деятели кино, не давшие Высоцкому сыграть эту роль (роль досталась Евгению Матвееву, но фильм сегодня не помнится). А может это просто судьба, очередное мистическое совпадение. Как заметил и сам Высоцкий:

«Я не слышал, как читает Есенин. Но когда посмотрели люди, которые помнят Есенина, послушали этот монолог, они сказали, что у нас даже голоса похожи. Хотя Есенин был с пшеничными волосами, у него был баритон, низкий голос».

Спектакль «Пугачев» стал кульминацией в ряду всех поэтических представлений Театра на Таганке. Он имел заметный успех, как говорил Высоцкий «есть даже у него своя публика <…>. Бывает, что десятки раз видишь одни и те же лица в зале». Можно порадоваться, эти традиции Таганки ныне еще не утрачены. Создание таких спектаклей является очень непростой задачей, требует большой нервной и физической отдачи от актеров высокого класса, увлеченных высокой поэзией. В 1974 году был сыгран 200-й «Пугачев», известно также, что 29 декабря 1978 года Высоцкий еще играл Хлопушу. Как рассказывал он на одном из концертов:

«Этот спектакль мы сначала очень не любили, потому что играть его трудно. Станок грязный, его мажут канифолью. Все время ноги в занозах, все время разбиваешься. Топоры на некоторых падали. Цепью меня избивали до полусмерти одно время. Потом мы придумали, чтобы цепью толкали, а не ударяли.

Сейчас, когда этот спектакль стал идти реже, я даже не знаю, из каких соображений, может быть, большой репертуар у нас, мы по нему скучаем все. Теперь это один из самых любимых наших спектаклей, и я думаю, что он еще будет долго-долго идти».

Спектакль действительно шел еще несколько лет после смерти Высоцкого.

Если бы Высоцкий дожил до наших дней, вполне возможно, что он добился бы постановки в Театре на Таганке еще одного есенинского спектакля, или создания фильма на его основе.

В 1970 году вместе со своим другом Давидом Карапетяном он выезжает в Донецк, чтобы потом проследовать в Гуляйполе. В этот период оба увлечены историей «махновской вольницы», строят различные творческие планы воплощения этой темы и образа Махно в кино или в театре. Оба не верят в советскую версию истории Нестора Махно, и в его карикатурный образ, представленный в кино и литературе: «Красные дьяволята», «Дума про Опанаса», «Хождение по мукам», «Александр Пархоменко».

У Карапетяна, по его словам, была идея написать сценарий фильма для их общего друга режиссера Андрея Тарковского:

«…страстно хотелось, чтобы Нестора Махно в фильме играл Владимир Высоцкий и чтобы в финальной сцене (после перехода жалких остатков махновской армии через Днестр), Володя спел «Охоту на волков». Не больше и не меньше. Какой кадр! Румынская погранзастава. Высоцкий – Махно и – «Но остались ни с чем егеря»…».

Конечно, все это осталось только мечтами, в области кино Карапетян как сценарист ничем себя не проявил, «в стол» он тоже ничего не создал. Другому эпизоду в воспоминаниях Карапетяна о Высоцком, поверить трудно:

«Как-то я спросил его, не хочет ли он предложить Любимову инсценировать драматическую поэму Есенина «Страна негодяев» – ведь удался же тому «Пугачев». Второе название этой поэмы – «Номах» – есть нечто иное, как анаграмма фамилии Махно, и главная роль там была бы, конечно, для Высоцкого. Володя этой вещи не знал и сразу же заинтересовался».

Вряд ли Высоцкий не знал этой поэмы. Она была опубликована в 1926 году в третьем томе посмертного Полного собрания сочинений Есенина. Сам поэт считал ее своим большим достижением, работал над ней с 1922 года и до своей смерти. Карапетян же представляет эпизод знакомства Высоцкого с поэмой следующим образом:

«Тут же, у книжного шкафа, бегло полистал и, разочарованный, вернул:

– Совсем слабо поэтически».

Подобное суждение о столь сложном произведении, «бегло полистав», делать весьма рискованно. Создается впечатление, что «Страну Негодяев» (так правильно – В. М.) Высоцкий знал, но повторил расхожее суждение советской критики. Вспомним, что «Пугачев» ставился в Театре на Таганке к 50-летию Октября. При этом не мог не подниматься вопрос о постановке «Страны Негодяев», драматической поэмы о революции и Гражданской войне. Казалось бы, вполне уместнее и в тему было бы поставить именно этот спектакль. Или совместно с «Пугачевым», который длился всего часа полтора. Кстати, в Польше (Варшава, Театр польски, 1967) и был поставлен спектакль по этим двум поэмам под названием «Нам не дерево нужно, а камень».

Просто для советского общества поэма «Страна Негодяев» была чересчур «крамольной». Главным ее героем выглядит бандит Номах, с поимкой которого не справился комиссар с говорящей фамилией Чекистов. Многие литераторы считали Льва Троцкого прототипом Чекистова, которого другой персонаж постовой Замарашкин, «сочувствующий коммунистам доброволец», простонародно именует «жидом».

Подобное и поныне рассматривается как «неполиткорректность», что видимо и есть одна из причин отсутствия этого произведения, как на советской, так и на современной постсоветской сцене. В советское время поэма публиковалась с купюрами и исправлениями (полностью опубликована в 1998 году в третьем томе академического собрания сочинений Есенина).

Между тем это была попытка создания произведения «шекспировского размаха» на современном Есенину материале. «Страна негодяев» везде, где есть негодяи, особенно у власти. Ведь и для Гамлета Дания предстает как «страна негодяев». С другой стороны Номах у Есенина, подобно Гамлету, по своему решает вопрос «Быть или не быть?». Гамлета упоминают в своих речах Чекистов и Номах. Интересно, что некоторыми своими внешними чертами и автобиографическими подробностями Есенин наделяет именно Номаха, «оправдывая» его бандитизм разочарованием в революции и неверием в советскую власть. Номах, как и Есенин, блондин с синими глазами, а его речи часто напоминают высказывания поэта в письмах и разговорах с друзьями:

А когда-то, когда-то…
Веселым парнем,
До костей весь пропахший
Степной травой,
Я пришел в этот город с пустыми руками,
Но зато с полным сердцем
И не пустой головой.
Я верил… я горел…
Я шел с революцией,
Я думал, что братство не мечта и не сон,
Что все во единое море сольются —
Все сонмы народов,
И рас, и племен.
………………………….
Пустая забава.
Одни разговоры!
Ну что же?
Ну что же мы взяли взамен?
Пришли те же жулики, те же воры
И вместе с революцией
Всех взяли в плен…

С темой этой поэмы Есенина связана нераскрытая загадка его творческого наследия. Имеются свидетельства, что летом 1924 года в кругу друзей Есенин читал «как почти законченную» поэму «Гуляй-поле», от которой ныне известен отрывок «Ленин». Полагают, что текст этой поэмы (до сих пор не найденный) в свою очередь возник на основе незавершенного замысла поэмы «Повстанцы». Сохранившиеся отрывки позволяют понять, что главным героем ее должен был быть Нестор Махно. Это показывает, что Есенин понимал политическую остроту темы «Ленина, Махно и бунтующих мужиков», и искал приемлемое для того общества ее воплощение. Вероятно, им и стала поэма «Страна Негодяев».

Но вернемся в 1970 год. Высоцкий и Карапетян с приключениями, после аварии своего автомобиля, концертов для шахтеров, но все же добрались до Гуляйполя. В то время там еще были живы две племянницы Махно, и даже один из его соратников. Расспрашивали, записали их рассказы, знакомились с фотографиями и уцелевшими документами. Через двадцать лет газета «Вечерний Донецк» сообщала: «…все, кому довелось встречаться с Высоцким, утверждают, что он задумал фильм, готовился исполнить в нем роль атамана…». Увы, до времени, когда это могло бы осуществиться, дожить ему не пришлось.

Но у таких людей, как Есенин и Высоцкий, жизнь их творчества продолжается и после физической смерти. В репертуаре Театра на Таганке (Малая сцена) они и сегодня перекликаются поэтическими спектаклями «Я, Есенин Сергей…» и «Я, Высоцкий Владимир…». Во многом это по-прежнему заслуга многолетнего руководителя театра 93-летнего патриарха Таганки Юрия Любимова, и недавно принявшего художественное руководство от Любимова, 70-летнего Валерия Золотухина.
Другое подобное явление сегодня связано с известным актером Сергеем Безруковым, названным в честь поэта. По-разному можно относиться к его ролям, но не уйти от факта, что он уже побывал в образе Есенина, а недавно и в образе Высоцкого. Как сказал об этом с иронией Станислав Говорухин: «…его и так на том свете поджидают Есенин и Пушкин, а теперь еще и Володя». Еще более резко оценивает Говорухин сценарий снятого недавно фильма о Высоцком с участием Безрукова. Подобные оценки высказывались и о сериале «Есенин». Можно согласиться, что это явно не дотягивает до высших достижений в искусстве, не отражает правду реальной жизни героев и того времени.

И все же дерзость творческих порывов талантливого актера в чем-то сродни подобным проявлениям Есенина и Высоцкого. Положительный эффект фильмов и сериалов с участием Безрукова можно усмотреть в их привлекательности широкой аудитории. Они вызывают обсуждения и споры, интерес к подробностям жизни его героев и их произведениям. Более весомым художественным успехом Безрукова многие критики, и Говорухин в том числе, считают роль Саши Белого в сериале «Бригада». Казалось бы, это далеко от Есенина и Высоцкого. Но если отвлечься от современного антуража и глубже вглядеться в сюжет, то это опять таки рассказ о юноше с благородными надеждами, попавшим в «страну негодяев», где решение вопроса «Быть или не быть?» сделало его бандитом.

Если уж творчество Безрукова переплелось с Есениным и Высоцким, то остается надеяться именно он сможет подняться до актерского уровня Высоцкого, художественных высот поэм Есенина. Возможно, его еще ждут роли в спектаклях уровня «Пугачева», возможно, он осуществит мечты Есенина и Высоцкого. Ведь своего воплощения на сцене или на экране все еще ждет есенинская «Страна Негодяев».

В заключение вспоминается еще об одной печальной, знаменательной «встрече». Могилы Есенина и Высоцкого на Ваганьковском кладбище оказались рядом. Найдутся люди, которые и сегодня сочтут такое соседство случайностью. Но что-то не получается с этим согласиться….

Валерий Мешков — кандидат технических наук.
По материалам: vysotskiy.lit-info.ru