В обычном московском офисе,  где из-за плохой вентиляции в помещениях постоянно  стоит запах еды, начался то ли второй завтрак, то ли первый обед
В чайнике забулькала вода, зашуршали пакеты и пакетики…
— Федор Павлович, хотите бутебродик с рыбкой? — обратилась женщина средних лет к мужчине сидящему напротив, но явно занимающему более значимую должность, чем она.  Бумаг на столе у него почти  не было, и  он,  не отрывая взгляда от экрана монитора, позволял себе  изредка посмеиваться.
— Нет, благодарю, — он развернулся на офисном стуле.-  Я, Елена Петровна с недавнего времени вообще переменил отношение к рыбе.
— А что произошло? — удивилась та.
— Да вроде ничего особенного, но есть  не могу.
— Вы поясните Федор Павлович, может мы тоже огородим себя от поедания сего продукта? Наверняка опять ученые объявили о чем-то вредоносном, что находится в рыбе,- встрял в разговор юный и оттого  ироничный и всезнающий программист Виталик, занимающий стол позади  Елены Петровны.
Федор Павлович пожал плечами.
—  Да ничего особенного.  На днях я со своим сынишкой Степкой пошли в магазин, а там установили огроменный аквариум и запустили живых рыб — осетров и стерлядей. Ну мой сразу к нему побежал, прилип носом к стеклу  и  заканючил « папа, купи рыбку, ну купи».
А я давно хотел уже стерлядь попробовать  в ее первозданном виде, то есть взять  живую и самому сотворить что-то такое эдакое. Помните, как у Похлебкина ; уха из стерляди, расстегаи со стерлядью, пироги с визигой…
Но  жена каждый раз отговаривала, мол,  как можно убить что-то живое самому, а потом еще и  есть? Она у меня  рыбу не переносит ни в каком виде и поэтому ей все равно  — буду ли я получать живой белок или нет. А тут мы вдвоем с сыном, я и решился.
Говорю молоденькой продавщице:
— Взвесьте мне две небольшие стерляди.
Ну, выловили мы их под восторженные указания Степки ( он- то не понимает дурачок, на что их обрекает),   и продавец, подавая мне  пакет, говорит так ехидненько:
— Вы смотрите за ними. Они у нас ребята шаловливые.
А я ей:
—  Весело вам здесь работается.
Девушка говорила правду, рыба бушевала нешуточно. Стерлядь вообще тварь сильная, многовекового происхождения, шкура у нее как наждачная бумага,   всю кожу на руках об нее ободрать можно.
Положили мы ее в  багажник машины и поехали, сначала в пару мест по делам заехали, а потом домой.
Открываю багажник, а рыба продолжает вести себя так, как  будто только выловили.
Пришли домой, я положил пакет на кухне. Ну, думаю —  сами помрут.  Что-то нашло  на меня,  не могу их убить и все! А тут еще Степка бегает и все спрашивает, когда мы рыбок  в ванну выпустим?
Час проходит, два, а им хоть бы что. Шевелятся!
Жена и говорит, женщины они ведь и сердобольными бывают:
— Федор, а ты их в морозильник положи. Они замерзнут и уснут. Им не больно будет.
Я так и сделал. На утро вытащил, угомонились родимые.
Начал с них кожу сдирать, а у стерляди мясо все в кровоподтеках. Билась и в холодильнике как ненормальная. Вид мяса  скажу я вам неприглядный.
Сварил я  уху по рецепту, как полагается. Бульон прозрачный и запах свежий, а есть не могу. Степке налил, тот одну ложку съел, поморщился, что «очень жирно и не хочется». Ну, а о жене-советчице речи вообще  и быть  не могло.
На следующий день  я бульон  вылил, а рыбу соседскому коту отдал.
— Бывает, —  вздохнула Елена Петровна, доедая бутерброд.
— А у меня тоже  история была, — сказал Виталик.-  Мне тогда пять лет было, когда к нам в гости  брат отца  приехал  и сома приволок здоровущего-прездоровущего. Тот, представляете, с Волги до Москвы ехал  только  в мокрых обертках из бумаги и целлофана и не сдох! Его в ванну пустили, он там до вечера плавал.
— Ну и что здесь особенного? — поинтересовался Федор Павлович.
—  Да вроде ничего, — пожал плечами Виталик.- Только я думал, мне друга привезли, а они его зажарили и съели.

(No Ratings Yet)

 Loading ...